Симона Вейль о ТЭЛ + обзоры

[moody flooder]

В нашу копилку людей, утверждавших, что они понимают ТЭЛ, как никто - Симона Вейль, французская философ и социальная активистка Допускаю, что у нее было таки чуть больше оснований, чем у многих.
Переписку с Постернаком цитирую по "Simone Weil: Portrait of a Self-exiled Jew" Thomas R. Nevin (который очень-очень скептически относится к Лоуренсу). Итак, она прочитала "Семь столпов" в 1937 г. и отписала Жану Постернаку, что обзавелась новой любовью - "Насколько мне известно, никто со времен "Илиады" не описывал войну так искренне и настолько без риторических украшений, героических или сенсационных [such complete absence of rhetoric, either heroic or hair-raising]" (ст. 30). (Либо мы что-то радикально разное понимаем под риторикой, либо лол, потому что в военных мемуарах еще поискать текстов, настолько осознающих свою риторическую природу. Я бы даже пошла дальше и сказала, что 7столпов - вообще целиком про риторику.)
Дальше Вейль пишет: "Я не знаю в истории никого, кто настолько полно воплощал бы все, чем я люблю восхищаться. Героизм на войне - редкость; ясность ума - редкость еще большая; сочетание их в одном человеке - почти беспримерно и составляет почти сверхчеловеческий уровень героизма ... кто настолько полно осознавал всю мощь империи и в то же время презирал ее? Таков был Т.Э. Лоуренс, освободитель Аравии, но он мертв" (31). Итак, он для нее - "настоящий герой, совершенно ясный мыслитель [perfectly lucid], человек искусства, ученый, а помимо этого - нечто вроде святого" (33). Вот про мыслителя меня удивляет. Я много хорошего могу сказать про ТЭЛ как писателя, но как про мыслителя? Народ с философским образованием, вы можете что-то сказать по этому поводу?
Потом Симона Вейль написала письмо Дэвиду Гарнетту, составителю сборника писем Лоуренса (дату не видела, но, очевидно, после 1938, когда этот сборник писем был издан). Цитирую по первому изданию письма в Louis Allen, "French Intellectuals and T.E. Lawrence" // Durham University Journal 19 (December 1976), ст. 60-61:

перевод мой и не правлен - за замечания всегда благодарна!

"Надо ли мне раскрывать истинную причину того, что я пишу Вам с неизмеримой благодарностью за подготовленный Вами сборник писем Т.Э. Лоуренса? Прежде чем прочитать "Семь столпов", я почти ничего о нем не знала, но сразу поняла, что передо мной - единственный человек в истории, не говорю "нашего времени", но всех ведомых мне времен, которого я могла бы от всего сердца любить и которым могла бы искренне восхищаться; и для меня невыносимо знание, что он мертв. Хотя конкретные правила людских действий противны всем моим принципам, бездействие все же кажется мне знаком слабости, а не силы, и я болезненно разрываюсь по отношению к прошедшим и настоящим вещам и событиям между восхищением и ужасом, ведь трусость и жестокость мне одинаково противны, а, поскольку все отношения между людьми основываются на той или иной форме рабства, невозможно не быть жестоким или трусливым, или и тем, и другим, если только не выползти вольно или невольно из конкретного бытия - выход простой, но отвратительный. Но все же, вот - человек с подобными принципами, чьи действия были исполнены героизма и чести. Конечно, его действия противоречили его собственным принципам - иначе и быть не могло; но почти всегда, даже опъяненный победой или горем, он пытался не предавать свои принципы, он это полностью осознавал - с ясностью разума более героической, чем его геройства. Быть героем, завоевателем, великим предводителем, я думаю, довольно легко, если забыть о том человеческом в себе и других, что служит поживой для геройств; помнить о человеческом неотступно, даже когда вынужден его попрать - почти невозможно. В этом для меня состоит неповторимое величие этого человека; он поплатился за величие ужасными страданиями, и его, конечно, не понимали. Не скажу, что я понимаю его; как я могла бы в этом убедиться? Но ничто из совершенного, сказанного или написанного им (кроме многих его литературных оценок) не кажется мне странным, напротив, все кажется настолько ясным и прозрачным, что сложно поверить, будто речь о человеке, отделенном от меня величием, славой и смертью, а не о близком друге. И поэтому я пишу Вам столь странное письмо; Вы были его другом, и поэтому мне сложно понять, что Вы не являетесь моим другом, даже если, наверное, глупо так давать свободу чувствам.
Наиболее ясным и естественным мне кажется то, что удивляло и удивляет его друзей и почитателей - его годы выбранных страданий и унижений. Действительно, в своем рабстве он кажется более человечным и, в то же время, более величественным, чем в своей славе: даже если его письма из Королевских танковых частей причиняли мне невыразимую боль. Думаю, многое в его ненормальности можно объяснить тем, что ему причинили в Дераа; действительно, никто не сумел бы спокойно перенести такое или вернуться к спокойствию после. Но у большинства такое унижение и грязь вызвали бы только жажду власти и славы, тягу к жестокости, которую они прикрывали бы исполнением обязанностей; и все верят, что они нормальны, потому что все считают жестокость и жажду власти нормой. Но есть и другая, более глубокая причина. Лоуренс принадлежал к той крайне редкой породе - сколько их таких было за всю историю человечества? - которая почитает равность в отношениях между людьми не менее важной, чем самый воздух, которым мы дышим. Многие ищут эту равность в мечтах о прошлом, грядущем, ином мире после смерти, но сколь малая толика этих мечтателей действительно жаждет того, о чем мечтает? Лоуренс был достаточно прозорлив, чтобы понимать: для человечества в общем не равность, но власть и удушающая иерархия была, есть и будет непреложным законом; а следовательно, жизнь для него была невозможна; но все же, сбегать из жизни в мечты, теории, самообман, забытье или самоубийство казалось ему трусостью. Он не мог простить себе, что использовал других - врагов, союзников и слуг - как средства к достижению своей цели, даже если она не была личной; его отравляла полученная так слава и невольная радость этой славе. Он наказывал себя унижением почти до уровня тех турецких солдат-невольников, которых он убивал тысячами; а поскольку он не мог ни вынести неравенства, ни достичь равенства, ему оставалось только опуститься, чтобы никто не был ниже него. Он имел прирожденный и усовершенствованный талант вписываться в любое сообщество.
Я думаю, что могу понять его лучше, потому что - конечно, сравнения невозможны - я, никому не известная, чувствовала то же желание, и покорилась ему, хотя слабость тела и воли положила конец этому начинанию. Год я была рабыней на фабриках; в то время (1934-1935) судьба рабочих парижских фабрик мало чем отличалась от рабства, особенно тех, кому, как мне, из-за усталости и физической слабости не удавалось воспользоваться часами досуга. Следовательно, письма Лоуренса в его дни рабства причиняли мне большую боль, чем тем, кто всегда наслаждался свободой и уважением, но ничто в них меня не удивляет. Я бы очень хотела прочитать "Чеканку" до 1950 года, и, хотя я сознаюсь Вам в этом желании, я просила бы Вас не рассматривать это признание как просьбу; ведь, конечно, я прекрасно понимаю, что ничто не дает мне права на такую просьбу, потому что восхищение не оправдывает никаких притязаний.
Надеюсь, Вы простите мне столь неосмотрительное письмо, которое особенно недопустимо в свете того, что я не знаю о Вас ничего, кроме факта вашей дружбы с Лоуренсом, и не читала Ваши книги: но теперь хочу прочитать, ведь невозможно прочитать этот сборник писем и не проникнуться теплом к его редактору. Не могу не поблагодарить Вас за Вашу замечательную доброту к Лоуренсу при жизни и после его смерти, поскольку мое почтение к нему кажется необъяснимо подобным на личную связь: и с этой благодарностью я, наконец, заканчиваю это слишком длинное письмо.
Искренне Ваша,
Симона Вейль"
К сожалению, история (или, во всяком случае, известная мне часть истории ) реакцию Гарнетта на это письмо не сохранила. В любом случае, известно, что до самоубийства в 1943 г. "Чеканку" Вейль так и не прочитала.

***

Обзоры - как всегда, в довесок: на этот раз англофандом приносит арты.
amandascurti рисует Лоуренса
gabbyness рисует Лоуренса
eabevella рисует Али

@темы: обзоры, отзывы о ТЭЛ

Comments

[tes3m]

moody flooder,

Я много хорошего могу сказать про ТЭЛ как писателя, но как про мыслителя?

Учитывая, какого рода мыслителем была сама Симона Вейль, неудивительно, что ей, при ее мистицизме, понравились рассуждения Лоуренса. Кроме того, для человека, не увидевшего в "Семи столпах" "риторических украшений", считать Лоуренса "совершенно ясным мыслителем" даже естественно.)))

Да, любопытно, что подумал Гарнетт. Хотя он и не так уж много общался с Лоуренсом, но вполне достаточно, чтобы иметь более реалистическое представление о "рабстве" Лоуренса, чем Вейль, судившая об этом по своему опыту на фабрике. Помнишь, как он описывал Лоуренса среди других летчиков? Молодые летчики радостно выполняют то, что он сказал, а он говорит Гарнетту "Им нравится, когда их просишь что-нибудь сделать".«On the ferryboat were two north-country young men in civvies who recognized Shaw, who immediately turned his back on me and spoke to them, saying that two boats were being sent up to Scotland and that there was a chance for them to form part of the crew. They were eager for the experience; Shaw's tip was worth a lot; they were breathlessly excited and overwhelmed with gratitude. Quite suddenly Shaw took the rope out of my hands and asked one aircraftman to splice an eye at one end and the other to work a backsplice on the other. Then he turned back abruptly, ignoring them as completely as he had me, while they set busily to work with knives and fingers. The job was beautifully done and the picket-rope handed back to me just as we reached Southampton. 'They like being asked to do something', said Shaw. It was a magical arrangement; I had what I wanted and the young men's pride had been doubly gratified. No man's approbation was so agreeable as Shaw's. People were either won immediately, like the aircraftmen, or mystified and irritated because they could not class him. People want a colonel to be a colonel and an aircraftman to be an aircraftman; they dislike also a shrinking modesty which draws the fiercest publicity upon itself.» (TEL by his friends, 1937, p. 383). Дальше он пишет, что Лоуренс был тщеславен и стыдился собственного тщеславия. И тут же, на этих трех страничках воспоминаний, Гарнетт рассуждает о том, что Лоуренс "всегда был проказлив [impish]", "полон злого [malicious] юмора". Словом, Лоуренса он понимал несколько иначе, чем Симона Вейль.

[moody flooder]

tes3m, во взглядах на власть (я у нее и читала-то только тот эссе про Гомера и войну) у них действительно что-то общее есть. Но прозрачным, серьезно? Мне кажется, во всех абстрактных рассуждениях он очень путается. Можешь расширить мысль про мистицизм, да?

Да, у Гарнетта, конечно, более реалистичный взгляд - потому и интересно, как он отреагировал на эти все признания, тем более от незнакомого человека))) а все потому, что интернета тогда не было - так бы она просто в блог написала, да и все)

[tes3m]

Мне кажется, что Симона Вейль придумала своего Лоуренса, как Мальро — своего, приписала ему свои собственные мысли и чувства. Это не так уж удивительно, учитывая, что именно можно было о нем прочитать в те годы. Пишут, что она считала его святым в прямом смысле слова. Его бы это развеселило, наверное. Я цитировала Гарнетта о юморе Лоуренса, но Лоуренс без юмора и вообще не представим, а про Вейль даже в Википедии (на английском) написали, что некоторые считали ее лишенной юмора. Может, это было и не совсем так, но юмор Лоуренса от нее был далек. Вот, кстати, она была христианским мистиком, интересно, как бы она восприняла его взгляды, узнай их ближе? Кеннингтон вспоминает рассуждения Лоуренса, из которых он понял, что в мировоззрении последнего не было «ни тени Бога, а уж тем более христианского Бога».
Симону Вейль я читала мало. Религиозные философы мне не близки, многих из них я читала только для того, чтобы знать, а некоторых и вовсе только по программе. Ее я пыталась читать и больше, все-таки женщин среди известных философов мало, хочется знать лучше тех, кто есть, но я чем дальше, тем с большим трудом читаю религиозные рассуждения.

Но прозрачным, серьезно? Мне кажется, во всех абстрактных рассуждениях он очень путается. Можешь расширить мысль про мистицизм, да?

Я это и имела в виду: если бы слова Лоуренса нашел прозрачными Поппер, ну, я бы удивилась, но она — мистик, переживший ощущения религиозного экстаза, верящий, что постичь Истину можно не разумом, а лишь в ходе непосредственного мистического опыта — вполне могла считать прозрачным то, что затронуло ее чувства.

а все потому, что интернета тогда не было

Вот-вот. Мы бы почитали дискуссию.)))

Прочитала, что Т.С.Элиот называл Вейль современным маркионитом, т.е. последователем Маркиона Синопского, и правда — есть сходство во взглядах.

[moody flooder]

tes3m, так у Лоуренса ведь тоже есть какой-то свой мистицизм, в основном проигнорированный исследователями. Я не знаю, как с этим работать, потому что у меня тут пробел в образовании размером со штат Техас, так что я не представляю, в какое это течение может вписываться, какая генеалогия и т.д., но он есть, причем даже довольно внутренне непротиворечиво эволюционирующий из 7столпов в "Чеканку", которая вообще вся, мне кажется, структурирована как квази-мистический текст (интерпретация от этого не меняется, но текстологически было бы интересно посмотреть его исходные заметки; но их, к сожалению, сохранилось страниц 5 по разным архивам). В организованную религию это может не вписываться - но оно определенно точно есть.

Пишут, что она считала его святым в прямом смысле слова

Да, и портрет кисти Огастеса Джона называла портретом ангела. Ну, каждому нужно придумать себе какую-то сетку координат, и это, по большому счету, не худший вариант
Но про чувство юмора - грустно, да. Были бы Lawrence studies большим полем, про иронию у Лоуренса должно было бы что-то быть.

[tes3m]

так у Лоуренса ведь тоже есть какой-то свой мистицизм, в основном проигнорированный исследователями

Ну да, я и имела в виду, что ей, мистику, должен был понравиться его мистицизм. А разве проигнорировали? Мне казалось, это общее место — его склонность к мистицизму. Хотя, наверное, мешает противоречивость его рассуждений и как раз то, что не знают, куда это отнести,

в какое это течение может вписываться, какая генеалогия

, ну, не считая Ницше. В передаче Кеннингтона мне показалось, что мог повлиять и Шопенгауэр. Но, может, опосредованно, через Ницше. Лоуренс не проявлял последовательного интереса к другим философским системам (только еще к эстетическим теориям Патера и Морриса, как ты знаешь).

[moody flooder]

А разве проигнорировали?
Подробного анализа сабжа я не видела ни у кого А ты где-то видела?

Мне кажется, Августин Бэйкер в начале "Чеканки" может быть играющим. И точно должны быть играющими шансон де жест. Но влазить во все эти христианские приколы - совсем страшно))))))))

[tes3m]

каждому нужно придумать себе какую-то сетку координат, и это, по большому счету, не худший вариант

Для меня одинаково плохи все варианты, настолько явно противоречащие тому, что я о нем знаю.

Подробного анализа сабжа я не видела ни у кого

Подробного и я не помню. Многие упоминают о мистицизме, но лишь упоминают. Помнишь, в той книге The Medievalism of Lawrence of Arabia, к примеру. Но нам неизвестно о том, чтобы Лоуренс всерьез увлекался гностицизмом, суфизмом и т.п. Вот влияние Ницше могли бы проанализировать и подробнее, чем это сделал Мейерс в "Раненом духе".
Но влазить во все эти христианские приколы - совсем страшно Ну, со стороны, может, страшнее, чем на самом деле.))))))

[moody flooder]

Эх, какая шикарная могла бы быть пародия про встречу Лоуренсов из разных канонов и разных голов)))

Да, на книжку про медиевизм я очень надеялась, но она какая-то слишком описательная, а не аналитическая. Ну, на безрыбье.

[tes3m]

У меня в голове нет единственного образа Лоуренса, только память обо всем, что о нем читала, и некоторые Лоуренсы из чужих голов кажутся правдоподобными, потому что я могу представить, как такой человек писал все, что писал Лоуренс (вернее, все, что мы из этого знаем), и вел себя так, как вспоминают о Лоуренсе те, кто его знал, а вот другие Лоуренсы со всем этим сочетаются плохо, а то и вовсе никак не сочетаются.
С моей точки зрения, святой Лоуренс, к примеру, не стал бы хамить женщинам (а тут слишком много свидетельств, вплоть до воспоминаний падчерицы Огастеса Джонса, которая сама попала в такую незавидную ситуацию).
И годы службы Лоуренса в авиации по воспоминаниям всех, кто его в то время знал, совсем не выглядят рабством. Вряд ли сама Симона Вейль во время работы на фабрике так же часто ходила по всяким светским приемам (вроде тех, что были у Филлипа Сассуна) и художественным выставкам, как рядовой авиации Т.Э. Шоу.)))) А по мнению Бернарда Шоу, как ты знаешь, даже и в Танковом корпусе, где Лоуренс не хотел находиться и откуда писал страдальческие письма, так взволновавшие Вейль, тот в окружении товарищей по службе был похож не на раба, а на "полковника Лоуренса, окруженного адьютантами".
Словом, как написал мне недавно (по сходному поводу) один мой друг, «да, реальность у каждого своя, но вопрос в том, сочетается ли эта "у каждого своя" модель со всей совокупностью известных исходных данных или просто кто-то часть этих данных игнорирует». Или просто не знает.
Мне казалось, про мистицизм у Лоуренса было где-то еще, хотя так же бегло, я попробовала поискать в книгах, набрав T.E. Lawrence Gnosticism (помнилось, что упоминались гностики), но не нашла. Нашла только любопытный, как мне показалось, отрывок про Симону Вейль и Лоуренса. В сборнике статей современных итальянских философов.
books.google.ru/books?id=iQjBoIRTx7AC&hl=ru&sou...
120-122

[tes3m]

Вспомнила ответ Гарнетта Олдингтону. Я писала: «Ричард Олдингтон, только начавший писать биографию Лоуренса, в письме Дэвиду Гарнетту назвал Лоуренса беднягой. Гарнетт ответил: "Вы говорите о Лоуренсе как о "бедняге, чьи несчастья...". Это означает, вы думаете, будто он был жертвой. Не сомневаюсь, вы можете привести доводы в пользу такой точки зрения, но я думаю, Бернард Шоу был ближе к истине. Он считал Лоуренса триумфально счастливым человеком, всегда получавшим то, чего он хотел. Вопрос в том, почему он хотел именно этого"*.
*Fred D. Crawford. Richard Aldington and Lawrence of Arabia: a cautionary tale, 1998, p. 19.»

[moody flooder]

Он считал Лоуренса триумфально счастливым человеком

Это очень симпатичная интерпретация, ага Конечно, не меньше, чем обратная, отражающая взгляд на мир самого говорящего, но куда ж без этого вообще

[FleetinG_]

[perfectly lucid]
О, вот как раз это слово (на французском) и Мальро очень любит, ну он вообще как к какому-то слову прицепится, так не отпустит до конца текста и даже дальше Мне почему-то кажется, что имеется в виду не мыслитель как призвание, а тот факт, что человек мыслит ясно/трезво (ну вроде тех сцен со спасением Гасима, не "я герой", а "достал он меня уже, еще и спасай его", или рассуждения около сотой главы). Ну как libre penseur.
People were either won immediately, like the aircraftmen, or mystified and irritated because they could not class him. Вот именно - что относится и к пишущим людям, только у них больше возможностей все-таки class him
Пишут, что она считала его святым в прямом смысле слова. Его бы это развеселило, наверное. Думается, не одна она - а развеселило бы несомненно
Он считал Лоуренса триумфально счастливым человеком, всегда получавшим то, чего он хотел. Вопрос в том, почему он хотел именно этого По-моему, довольно изящное лезвие бритвы между "беднягой" и "триумфально счастливым". Но я его в том числе и за это уважаю - очень мало людей стремится к тому, что хочет, больше - к конвенциональному варианту счастья, а потом чему-то удивляются
Эх, какая шикарная могла бы быть пародия про встречу Лоуренсов из разных канонов и разных голов))) Это да
И про медиевизм с мистицизмом было бы интересно, но как-то действительно нигде не попадается...