Штрихи к портрету Дженет Лори

[arabiannights]

Или о том, как история первой дружбы и первой же любви Лоуренса изложена в книге Дж.Мэка "A prince of our disorder". Мэк чем хорош - он еще застал в живых большинство участников событий, лично их опрашивал и старался критически относиться к каждому свидетельству. Так, о Дженет Лори, подруге детства Лоуренса, он говорит: She seemed to me utterly candid within the limits of memory, and I sensed no conscious interest on her part in embellishing the story in order to claim an important association with a famous man. (Она показалась мне полностью откровенной, в пределах памяти, и я не почувствовал с ее стороны никакого сознательного интереса преувеличить историю, чтобы претендовать на близкие отношения со знаменитым человеком).

по-английски

The Lawrence boys were friendly with several children of the agent of a nearby estate in the New Forest. One of them, Janet Laurie, recalled the first time she met Ned. Her parents had wanted another son and so kept her hair short and dressed her like a boy. She was in church, and behind her were two or three Lawrence brothers with their nanny, Florence Messham. She heard one of the boys, who proved to be Ned, say to Miss Messham, “What a naughty little boy to keep his hat on in chirch”. She turned around and put out her tongue and said, “I’m not a boy, I’m a girl”. She overheard Miss Messham (“I took a great dislike to her”) say, “Well, she may not be a little boy, but she’s a very rude little girl”. Thus the friendship began. On another occasion Ned refused to come down out of a tree to have tea with her. “I’m not going to have tea with any girl”, he protested. He climbed like a monkey and seemed to have no fears. The children had a donkey and cart at their disposal, and enjoyed chasing the donkey and riding about in the cart. Even at six, she said, he could be “frightfully bossy; he used to order us about, but in a very nice way”. He exerted “a quiet authority”. Like Mrs.Lawrence and Bob, Janet had lively recollections of T.E.’s humor and sense of fun, and spoke of the generally happy atmosphere in the Lawrence home. But she observed that “there was always something he was not satisfied with, even as a small child”, something sad, “a secret something of unhappiness”, which inspired the feeling that she ought to take care or protect him. These qualities seemed to grow stronger as he grew older. He was always outside the ring of children, had odd eating habits (he ate chiefly porridge and bananas), and was not good at group games, such as cricket, which he later came to disdain proudly. (...)
In 1899 Janet was sent to Oxford to boarding school and to be near the Lawrences. Two years later, her father drowned in Southampton Water and she returned home to be with her mother. She continued to visit the Lawrences in Oxford and sometimes stayed with them. She and T.E. saw each other frequently through his undergraduate years. “I always spent Sunday afternoon at tea with him”, she said “and sort of watched him grow up”. Later she visited “Ned” on occasion in the detached bungalow. Although women were not officially allowed in the undergraduate rooms, Lawrence served Janet and her sister breakfast in his room on at least one occasion.
The relationship between Ned and Janet from childhood on was one of ragging and teasing. He would chide the rather tomboyish girl for not being a boy or tease her for not being capable of doing things as well as he could. The teasing, she said, had a tender quality and she never felt hurt by it. At an Oxford breakfast party, she recalled, T.E.dared her to throw a lump of sugar across the court into an open window. She took the challenge and after two misses the third shot went in and hit the occupant. T.E. had ducked out of sight, and there she was, embarrassed to find herself spotted in the window by the irritated don across the way. This childlike, playful quality characterized their relationship. They never discussed their feelings about each other, especially as he seemed unable to, and she had never thought of him seriously as a suitor or mate. On the contrary, he maintained an emotional distance. Once when he was about nineteen she remarked to him, “Ned, you never look me in the eye”. He replied, “It gives me a painful sensation to look into your eyes”.
Janet was therefore surprised when Lawrence’s interest in her took a more serious turn. She had always felt about him as an older sister toward a clever brother, and he also inspired in her a feeling that he needed to be taken care of. Besides, he was more than two years younger and too short –he was the same height if not shorter than she was. Mrs.Lawrence had wanted her to marry Bob, who was nearer her age. But Bob was “so terribly good”, and he once had corrected her for using the word “pub” (“Pub is nor a nice word”, he had said) Janet’s heart was turning to Will despite the more than three years’ difference in their ages. He was the tallest and handsomest of the Lawrence boys and in her view the most “dashing”.
When T.E. asked her to marry him, she was understandably taken aback. He was about twenty-one at the time, still an undergraduate, when he proposed. She had come at the Lawrences’ for dinner, and she and Ned had stayed at the tableafter the meal was over. He bolted the door so the parlormaid could not come to. “We were joking about his brothers when he suddenly proposed”. There had been no warning, no preliminaries, such as a kiss or revelation of feelings. Though she felt that the proposal was a serious one, in her astonishment she laughed at him. He seemed hurt, but merely said, “Oh, I see”, or “All right” and spoke no more about it.
Despite Mrs.Lawrence’s objections Janet and Will had hoped to marry, but he was killed in the war in 1915. In 1919 Janet married Guthrie Hallsmith, a war hero who later failed as an artist. Because her father was dead she asked Lawrence to give her away. At first he agreed, but just before the wedding he sent her a note saying he could not go through with it, offering as his reason that he was too short and would look silly walking down the aisle with her. But the two remained friends. He occasionally visited the Hallsmiths at their home in Newquay in Cornwall and was godfather of their first child. (…) (Interview with Janet Laurie Hallsmith, March 25, 1965)
Nine months after first speaking with Janet Hallsmith of her relationship with Lawrence, I visited Lawrence’s childhood friend the Reverend E.F. (“Midge”) Hall and his wife on Dartmor in Devonshire. We were talking of Lawrence’s shyness when one of the Halls offered spontaneously, “There was one girl he loved”. They seemed reluctant to reveal her identity until I told them I thought I knew, having spoken with Janet Hallsmith several months before. “Oh, you know then”, Hall said. “I have never mentioned it to anybody”. And went on to tell me that Lawrence as a youth had spoken with him of his love for Janet Laurie.
Once during his undergraduate days, Hall told me, Lawrence arranged for himself, Janet and “Midge” Hall to go boating on the Thames. But instead of taking Janet with him, he fixed it so that Midge and Janet went in a punt and he followed fifty yards behind in a canoe. Afterwards Hall asked Lawrence “what on earth” he had done that for. Lawrence replied that he was “observing” his friend and Janet from afar. He then added, as if to himself, “I’m getting over the disappointment of letting the other man speak for the girl I adore. I don’t know.” Hall said that he did not think Janet ever really reciprocated Lawrence’s love for her.
When he saw Janet Hallsmith at a later time, Hall said to her, “You know Ned Lawrence adored you”, and she replied that she had known but could not consider him seriously as a suitor. As if to sum up his memory of the relationship of his two friends, Hall remarked, “She was a lovely girl, a lovely girl. She was a dear. He worshipped her from afar”.(Interview with the Reverend E.F.Hall and his wife, December 16. 1965.)
The relationship between Janet Laurie and Will deepened: he wrote poems which he gave her (…) Without his parents’ knowledge, Will left private instructions with T.E. that in the event of his death T.E. should arrange to have any money he might leave given to Janet (personal communication from Arnold Lawrence, Aufust 26. 1972). When Will was killed he left little of his own except some insurance and his army pay. In 1914. at the death of a cousin in Ireland, Mr.Lawrence inherited a considerable amount of capital from the estate, along with the baronetcy. In March 1916, realizing perhaps that he was not in good health, Mr.Lawrence gave some of this money to his three surviving sons, but with a stipulation “that if our Will should prove to be alive (Will was then officially only missing, although presumed dead) … you and Bob and Arnie should each return me what I would ask for of your capital, so that Will may have the same capital as you others” (Mr.Lawrence to T.E., March 8.1916). But by early May Mr.Lawrence had received news leaving no doubt about Will’s death and he wrote T.E. again: “Poor Will, as you know, left everything he had to you and made you sole executor (letter of May 11.1916). In a letter written in 1923 to David Hogarth T.E. referred to his share of his father’s bequest as “my father’s 5000 pounds”, and implied he had fulfilled Will’s desire to leave money to Janet by giving 3000 pounds of his own share to her on Will’s behalf. Lawrence wrote to Hogarth, “I don’t want my mother or other brothers to know about it; they think I still have it. One of those killed left a tangle behind, and it took 3000 pounds to straighten it”.
After Will was killed Janet Laurie had a long row over Will with Mrs.Lawrence. When the war began he had written to his sweetheart for advice on whether he should return from India to join the army. Unable to decide how or what to reply, she had written, finally, after much deliberation, that it might trouble him later if he did not return. When he was killed, Mrs.Lawrence learned of Janet’s letter to Will and accused her of being responsible for his death. The two women were estranged in their grief and remained separated for seventeen years. In 1932 Mrs.Lawrence visited the place where Janet Laurie (now Mrs.Hallsmith) was living and they saw each other. When Mrs.Lawrence missed her train home, she stayed with Mrs.Hallsmith overnight. The mood was cordial and the younger woman felt forgiven, to her great relief and perhaps to Mrs.Lawrence’s as well.

по-русски, в моем изложении

Братья Лоуренс дружили с несколькими детьми управляющего поместьем, находящимся недалеко в Нью-Форесте. Одна из них, Дженет Лори, вспоминала первый раз, когда она встретила Неда. Ее родители хотели еще одного сына, поэтому стригли ей волосы коротко и одевали ее, как мальчика. Она была в церкви, и за ней были два или три из братьев Лоуренс вместе со своей няней, Флоренс Мешем. Она услышала, как один из мальчиков, оказавшийся потом Недом, сказал мисс Мешем: "Какой невоспитанный мальчик, не снимает шляпу в церкви". Она обернулась, показала язык и сказала: "Я не мальчик, я девочка". Она слышала, как мисс Мэшем ("Мне она очень не понравилась") сказала: "Что ж, может быть, это и не мальчик, но очень грубая девочка". Так началась дружба. В другом случае Нед отказался спуститься с дерева, чтобы выпить с ней чаю. "Я не буду пить чай ни с одной девчонкой", запротестовал он. Он лазал, как обезьяна, и, казалось, не ведал страха. У детей был ослик и тележка, и им нравилось гоняться за осликом и ездить в тележке. Даже в шесть лет, говорила она, он мог быть "ужасным командиром; он нами всегда распоряжался, но очень мило". От него шла "спокойная властность". Как миссис Лоуренс и Боб, Дженет сохранила живые воспоминания о юморе Т.Э. и его чувстве смешного, и говорила о счастливой в целом атмосфере в доме Лоуренсов. Но она замечала, что "всегда было что-то, чем он был неудовлетворен, даже ребенком", что-то печальное, "что-то тайно несчастное", которое вызывало в ней чувство, что она должна оберегать или защищать его. Эти качества, казалось, становились сильнее, когда он становился старше. Он всегда был за пределами круга ребят, имел странные привычки в пище (в основном питался овсянкой и бананами) и не был искусен в групповых играх, вроде крикета, который потом стал гордо презирать.
В 1899 году Дженет послали в Оксфорд, в пансион, и она оказалась рядом с Лоуренсами. Два года спустя ее отец утонул в реке Саутгемптон, и она вернулась домой, чтобы быть рядом с матерью. Она продолжала посещать Лоуренсов в Оксфорде, и иногда оставалась у них. Она и Т.Э. виделись регулярно в его студенческие годы. "Я всегда проводила воскресный день за чаем с ним", говорила она, "и, можно сказать, видела, как он растет". Позже она посещала Неда иногда в его уединенном бунгало. Хотя женщинам официально было запрещено появляться в комнатах студентов, по меньшей мере один раз Лоуренс угощал Дженет и ее сестру завтраком в своей комнате.
Отношения между Недом и Дженет с детства были наполнены проказами и подначками. Он, бывало, упрекал девочку, которая была порядочным сорванцом, за то, что она не мальчик, или дразнил за то, что она не может делать что-то так же хорошо, как он. Поддразнивания эти, сказала она, были нежными, и она никогда не обижалась. На завтраке в Оксфорде, вспоминала она, Т.Э. подбил ее бросить кусок сахара через двор в противоположное окно. Она приняла вызов, и, два раза промахнувшись, попала и задела обитателя комнаты. Т.Э. скрылся из виду, а она осталась там, смущенная тем, что ее заметил в окно раздраженный ученый муж. Эта детская игривость характеризовала их отношения. Они никогда не обсуждали свои чувства друг к другу, особенно потому, что он казался не способным на это, и она никогда не думала о нем всерьез как об ухажере или о паре. Напротив, он сохранял эмоциональную дистанцию. Однажды, когда ему было около девятнадцати, она заметила ему: "Нед, ты никогда не смотришь мне в глаза". Он ответил: "Мне больно смотреть тебе в глаза".
Поэтому Дженет была удивлена, когда интерес Лоуренса к ней принял более серьезный оборот. Она всегда чувствовала себя старшей сестрой по отношению к нему, умному брату, и также он пробуждал в ней чувство, что о нем надо позаботиться. Кроме того, он был больше чем на два года младше и слишком мал ростом - был не выше, а то и ниже, чем она сама. Миссис Лоуренс хотела, чтобы она вышла за Боба, который больше подходил ей по возрасту. Но Боб был "такой ужасно хороший", и однажды он поправил в ее речи слова "пивнушка" ("Пивнушка - нехорошее слово", сказал он). Сердце Дженет обращалось к Уиллу, несмотря на разницу в возрасте более чем в три года. Он был самым высоким и красивым из братьев Лоуренс, и, на ее взгляд, самый "стремительный" (а то и "модный")
Когда Т.Э. попросил ее руки, понятно, что она была смущена. Ему было около двадцати одного, когда он сделал предложение, и он был еще студентом. Она пришла к Лоуренсам на обед, и они с Недом остались за столом, когда обед закончился. Он припер дверь, чтобы не вошла горничная. "Мы шутили об его братьях, когда он внезапно сделал предложение". Не было ни предупреждения, ни предварительных действий, вроде поцелуя или объяснения в чувствах. Хотя она чувствовала, что предложение сделано всерьез, от удивления она посмеялась над ним. Он, казалось, был задет, но только сказал "А, понятно" или "Ну ничего" и больше об этом не заговаривал.
Несмотря на возражения миссис Лоуренс, Дженет и Уилл надеялись пожениться, но он был убит на войне в 1915 году. В 1919 году Дженет вышла за Гетри Холлсмита, героя войны, из которого потом не получилось художника. Поскольку ее отец умер, она попросила Лоуренса передать ее руку жениху на свадебной церемонии. Сначала он согласился, но перед самой свадьбой послал ей записку, что не сможет это совершить, аргументируя тем, что он слишком мал ростом и будет глупо смотреться, когда пойдет с ней по коридору. Но оба оставались друзьями. Он иногда посещал Холлсмитов в их доме в Ньюквее, в Корнуэлле, и был крестным отцом их первенца. (Интервью с Дженет Лори Холлсмит, 25 марта 1965 года)
Через девять месяцев после того, как я впервые говорил с Дженет Холлсмит об ее отношениях с Лоуренсом, я посетил друга детства Лоуренса достопочтенного Э.Ф. (Миджа) Холла и его жену в Дартмуре, в Девоншире. Мы говорили о застенчивости Лоуренса, когда один из них случайно заметил: "Была одна девушка, которую он любил". Они, казалось, не хотели раскрывать, кто она, пока я не сказал им, что, кажется, знаю, потому что говорил с Дженет Холлсмит несколько месяцев назад. "О, тогда вы знаете", -сказал Холл. - "Я никогда не упоминал ее никому". И стал рассказывать мне, что Лоуренс в юности говорил о ним о своей любви к Дженет Лори.
Однажды в студенческие годы, сказал мне Холл, Лоуренс устроил лодочную прогулку по Темзе для себя, Дженет и Миджа Холла. Но, вместе того, чтобы быть рядом с Дженет, он организовал все так, что Мидж и Дженет плыли на ялике, а он следовал в пятидесяти ярдах за ними на каноэ. Потом Холл спросил Лоуренса, "с чего бы это" он так сделал. Лоуренс ответил, что "наблюдал" за своим другом и Дженет издали. Потом добавил, как бы про себя "Я пытаюсь справиться с разочарованием от того, что позволяю другому мужчине говорить за ту девушку, которую я обожаю. Не знаю". Холл сказал, он не дуал, что Дженет когда-нибудь отвечала на любовь Лоуренса.
Когда он последний раз виделся с Дженет Холлсмит, Холл сказал ей "Знаешь, Нед Лоуренс обожал тебя", и она ответила, что знала, но не могла всерьез считать его своим ухажером. Как бы для того, чтобы суммировать память об отношениях двух своих друзей, Холл заметил: "Она была милой девушкой, милой девушкой. Она была хорошая. Он почитал ее издалека" (Интервью с достопочтенным Э.Ф.Холлом и его женой, 16 декабря 1965 года)
Отношения между Дженет Лори и Уиллом углубились: он писал стихи, которые дарил ей (...) Родители не знали об этом, но Уилл оставил личные инструкции Т.Э., что в случае его смерти, Т.Е. должен устроить так, что любые деньги, которые оставит Уилл, были переданы Дженет (личный разговор с Арнольдом Лоуренсом, 26 августа 1972 года). Когда Уилл был убит, у него осталось мало собственных средств, кроме кое-какой страховки и армейской платы. В 1914 году, после смерти своего кузена в Ирландии, мистер Лоуренс унаследовал значительную сумму капитала от поместья, вместе с титулом баронета. В марте 1916 года, возможно, понимая, что у него не все хорошо со здоровьем, мистер Лоуренс раздал некоторые из этих денег своим трем оставшимся в живых сыновьям, но под обещанием, "что, если наш Уилл окажется жив (Уилл официально числился пропавшим без вести, хотя предполагался убитым)... ты, Боб и Арни, должны каждый вернуть мне то, что я попрошу из вашего капитала, чтобы у Уилла был такой же капитал, как у вас" (мистер Лоуренс - Т.Э., 8 марта 1916 года). Но в начале мая мистер Лоуренс получил новости, не оставляющие сомнений в смерти Уилла, и написал Т.Э. снова: "Бедный Уилл, как ты знаешь, оставил все, что имел, тебе, и сделал тебя единственным душеприказчиком" (письмо от 11 мая 1916 года). В письме, написанном в 1923 году Дэвиду Хогарту, Т.Э. упоминал о своей доле наследства отца как "о 5000 фунтов моего отца", и намекал, что выполнил желание Уилла оставить деньги Дженет, отдав ей 3000 фунтов из собственной доли от имени Уилла. Лоуренс писал Хогарту: "Я не хочу, чтобы моя мать или другие братья знали об этом; они думают, что эти деньги все еще у меня. Один из убитых оставил после себя путаницу, и 3000 фунтов стоило ее распутать" (...)
После того, как Уилл погиб, у Дженет Лори была долгая ссора из-за него с миссис Лоуренс. Когда началась война, он написал своей любимой, обращаясь за советом, вернуться ли ему из Индии, чтобы вступить в армию. Не в силах решить, как и что отвечать, она наконец написала, очень осторожно, что его потом, возможно, будет беспокоить, если он не вернется. Когда он был убит, миссис Лоуренс узнала о письме к нему Дженет и обвинила ее в его смерти. Обе замкнулись в своем горе и не виделись семнадцать лет. В 1932 году миссис Лоуренс посетила место, где жила Дженет Лори (теперь миссис Холлсмит), и они встретились. Когда миссис Лоуренс опоздала на поезд домой, она осталась на ночь у миссис Холлсмит. Все прошло душевно, и молодая женщина почувствовала, что ее простили, к своему большому облегчению, и, возможно, к облегчению миссис Лоуренс тоже. (То же интервью с Дженет Лори, эпизод вынесен в примечания).