19.12.2008 в 03:29
Пишет tes3m:Лиддел Гарт Б. "Полковник Лоуренс".
"Если бы КонанДойль родился на одно поколение позже, он нашел бы в Лоуренсе готовый тип для своего Шерлока Холмса."
Некоторые фразы начинают звучать двусмысленно, когда оказываются в моем дневнике. Что тут поделаешь... Имеется в виду вот что:"Это чутье Лоуренса привело к дальнейшему расширению круга его обязанностей, а именно — к опросу пленных. Он часто поражал их и ошарашивал своими умозаключениями, выводимыми на основании одежды, поведения и разговора. "
Издание: Лиддел Гарт Б. Полковник Лоуренс. — М.: Воениздат, 1939. У меня есть переиздание. Но одного не понимаю... Зачем наши издали эту хвалебную книгу в 39 году? Они же считали Лоуренса воплощением английского империализма... Может из-за этой фразы:"Лишь однажды пронесся холодный ветерок, когда бюст Наполеона, которого очень любил Черчилль, дал повод Лоуренсу начать восхваление величия Ленина, что весьма не понравилось Черчиллю."читать дальше
Цитаты, которые мне показались интересными..
"Общее выражение, когда лицо спокойно, является скорее суровым, но суровость исчезает, когда Лоуренс говорит или улыбается: у него удивительно приятный голос и обворожительная улыбка. "
Еще во время работы археологом с ним произошло следующее:
"Соблазнившись сведениями о существовании статуи женщины, сидящей на спинах двух львов, которая могла оказаться произведением хиттитов, он, переодевшись в туземную одежду, отправился на розыски в сопровождении одного из своих рабочих. Поскольку район был расположен слишком далеко на севере, чтобы можно было предполагать наличие в нем странствующих арабов, он и его спутник были арестованы по подозрению в дезертирстве из турецкой армии. Они были брошены в шумную и полную насекомых темницу. При падении Лоуренс разбил себе бок, а у его спутника произошло сильное растяжение связок. Всю ночь они пробыли в заключении, обдумывая перспективы принудительной военной службы. Все же утром Лоуренсу удалось подкупить стражу и выйти на свободу. " (Так вот о чем он писал в связи с Дераа, что переносил нечто похожее, но не столь унизительное.)
"Лоуренс поздно вечером на второй день добрался до Хамра и застал Фейсала ожидавшим его.
«С первого же взгляда я почувствовал, что он является именно тем человеком, которого я приехал искать в Аравии, — вождем, который покроет восстание арабов неувядаемой славой. В своем белом шелковом одеянии и коричневом головном уборе, повязанном блестящим золотисто-красным шнуром, Фейсал казался очень высоким и стройным. Его веки были опущены, а его черная борода и бесцветное лицо были похожи на маску по сравнению со стройной спокойной настороженностью его тела». Он напомнил Лоуренсу памятник Ричарду Львиное Сердце в Фонтевро. В действительности внутреннее сходство было еще более глубоким, чем наружное.
После обмена приветствиями Фейсал вежливо спросил своего гостя:
— Нравится ли вам здесь, в Вади-Сафра?
— Да, — ответил Лоуренс, — но далеко от Дамаска.
Это был удар, который заставил вскипеть кровь Фейсала, но вместе с тем скрепил союз между ними, как в те времена, когда двое людей по древнему обычаю вскрывали себе вены и смешивали свою кровь. "
"Идти ночью босиком было опасно, но и останавливаться тоже, так как змеи очень любили забираться под одеяла. Из отряда Лоуренса семь человек были укушены. «Лечение заключалось в перевязывании укушенного места пластырем из змеиной кожи и чтении молитв из Корана, пока укушенный не умирал». Однако четверо из семи от подобного лечения выздоровели. Для Лоуренса, который испытывал ужас при виде всяких гадов, эти дни были испытанием, как и для большинства остальных, за исключением Дода, который приходил в восторг, пугая старших криком «змея!» Лоуренс строго запретил ему кричать «змея», а через час или два он заметил, как Дод и один из сирийцев улыбались и подталкивали друг друга локтями. Проследив за их взглядом, Лоуренс вдруг увидел у большого куста свернувшуюся кольцом коричневую змею, готовую на него броситься. Он моментально отскочил в сторону, в то время как один из его спутников прыгнул и убил змею своей палкой. «Я приказал дать этим мальчишкам по полудюжине ударов каждому, чтобы научить их не понимать моих слов в буквальном смысле, не считаясь ни с чем». Но к словам Лоуренса присоединились голоса других намучившихся из-за них людей, каждый из которых просил добавить от него еще шесть. В результате долг оказался таким большим, что наказание пришлось заменить и приговорить их в дальнейшем к тасканию воды по приказанию женщин, что было еще более унизительным. "
"Поскольку Дераа являлся будущим объектом действий Лоуренса, он чувствовал себя обязанным осмотреть его своими собственными глазами. Для этого он облачился в рваную одежду араба и отправился в сопровождении старика крестьянина через оборонительную полосу.
Некоторое время никто не обращал на него никакого внимания, но у аэродрома он внезапно был схвачен за руку сержантом, заявившим, что его хочет видеть бей. Протестовать было бесцельно, и Лоуренс был доставлен в канцелярию, где в ответ на ряд вопросов он выдал себя за черкеса, что могло послужить оправданием белизны его кожи. Однако это лишь запутало Лоуренса еще больше. Второй раз в своей жизни он оказался насильно зачисленным в турецкую армию и на этот раз с целью, за которую турецкие офицеры снискали себе дурную славу, имея склонность пользоваться новобранцами. В ту же ночь началось испытание, и, поскольку Лоуренс сопротивлялся, он был передан в руки стражи, для того чтобы она его укротила. После того как различные неприятные способы насилия не удались (?), он был избит до потери сознания. Только окровавленный вид избавил его от дальнейших проявлений внимания со стороны турок, и ему удалось бежать из госпиталя, куда его перенесли. Когда Лоуренс, прихрамывая, тащился по дороге, какой-то араб сжалился над ним и, насадив(? Что за перевод... lol) его на верблюда, доставил в Насибин, где он нашел свой отряд. По злой иронии судьбы, именно во время этого бегства ему удалось обнаружить тот скрытый подход к Дераа, на поиски которого он отправился из Азрака. "
"Те, кто видел Лоуренса 26-го, когда он, наконец, прибыл в Акаба, говорят, что он был похож на призрак — настолько он был бледен и казался «не от мира сего».
"Когда однажды днем Лоуренс сидел в своей палатке и читал, к нему подкрался молодой араб племени аджейн, положил на землю великолепный седельный вьюк и исчез. На следующий день он явился снова и принес «такой же красоты седло для верблюда». На третий день он явился, не принеся ничего, и попросил Лоуренса принять его к себе на службу. Звали его Абдудла-«разбойиик». Он сослался на рекомендацию старого капитана отряда телохранителей Фейсала и оказался одним из самых опытных. «Поскольку чувствовалось, что он был вполне подходящим, я тотчас же взял его к себе. Он проводил проверку остальных желающих поступить ко мне на службу, и благодаря ему и моему другому помощнику вокруг меня выросла замечательная банда знатоков своего дела. Англичане в Акабе называли их головорезами, но они резали головы только по моему приказанию."
"Когда Лоуренса спросили, какой бы титул он себе выбрал, тот ответил: «эмир Динамит». Это так к нему подходило, что на некоторое время титул «эмира Динамит» стал его прозвищем у арабов. "
"Интересное впечатление о Лоуренсе того времени высказал майор Стерлинг, сделавшийся в дальнейшем офицером для связи со штабом британских войск. «Прибыв в АбуЭль-Лиссал, расположенный примерно в 5 000 футов над уровнем моря, я нашел Лоуренса, только что возвратившегося из успешного набега на железную дорогу, в его палатке сидящим на великолепном персидском ковре, добытом из какого-либо турецкого поезда. Он был одет, как обычно, в белоснежные одеяния с золотым кинжалом Мекки за поясом. Снаружи, развалившись на песке, находилось несколько арабов из его охраны, занятых чисткой винтовок. Арабы, напевая про себя, несомненно, наслаждались воспоминаниями о каких-либо особенно интересных подробностях той дьявольской проделки, которую они только что закончили. Они представляли собой чрезвычайно интересную компанию численностью около 100 человек. Большинство из них являлось по профессии наемными солдатами. Каждый прославился каким-либо отважным подвигом, а с точки зрения умения ездить верхом и ругаться они были самыми искусными в Аравии. Охрана была весьма необходимой предосторожностью, так как голова Лоуренса была оценена в 20000 фунтов стерлингов, а арабы являлись вероломным народом, пока они вам не присягнули и пока они не получают от вас денежного вознаграждения. Любой человек из охраны Лоуренса с восторгам отдал бы за него жизнь. Имелась и другая причина, почему были нужны отборные люди. Передвижения Лоуренса были внезапными, а его поездки — продолжительными и тяжелыми, и лишь немногие обыкновенные арабы были в состоянии покрывать такие расстояния. Как это ни удивительно, но англичанин смог побить все рекорды Аравии и по быстроте передвижения, и по выдержке.
Что же позволяло Лоуренсу овладеть и держать в своем подчинении арабов? На этот вопрос ответить трудно. Арабы отличаются своим индивидуализмом и дисциплине не поддаются, но, несмотря на это, любому из нас было достаточно сказать, что Лоуренс хочет, чтобы то или другое было сделано, и это делалось. Каким образом он приобрел себе такую власть над ними? Частично это может быть объяснено тем, что Лоуренс являлся как бы душой освободительного движения арабов. Последние поняли, что он оживлял их дело, что он может сделать все и выдержать все даже несколько лучше, чем сами арабы, и что, имея золотой кинжал Мекки, он стоял наравне с шейхами или потомками пророка, что эмир Фейсал обходился с ним, как со своим братом, как с равным, что он, по-видимому, обладал безграничным запасом золота, а средний араб является самым продажным человеком. Однако я думаю, что искать ответа мы должны главным образом в таинственной способности Лоуренса воздействовать на чувства любой группы людей, среди которых он находился, в его умении читать их задние мысли и обнаруживать силы, заставлявшие их предпринимать те или иные действия. "
"Для ускорения своего путешествия в Англию Лоуренс не только принял, но и просил о том, что могло быть названо «честью или наградой», — чина полковника. Его равнодушие к подобным отличиям было настолько общеизвестно, что эта просьба вызвала забавные комментарии. Последние возросли еще более, когда он объяснил, что хотел получить этот чин для того, чтобы быстро проехать через Италию в специальном штабном поезде из Торонто. «Спальные места предоставлялись только лицам в чине полковника и выше. Я ехал вместе с Четвудом в чине полковника (полученном от Алленби) и чувствовал себя великолепно. Я люблю комфорт! Для воинских поездов на переезд требуется восемь дней, а для экспресса с международными спальными вагонами только три дня». "
"Его личный взгляд на «Семь столпов мудрости» как на литературное произведение отражает ту же привычку сравнивать только с создаваемым им самим критерием. Поэтому те похвалы, которые расточали другие его великолепной прозе, описательному повествованию и силе анализа, или вовсе не удовлетворяли Лоуренса, или удовлетворяли в незначительной степени. Однако указание Герберта Уэллса на то, что книга является великим человеческим документом без всякой претензии быть произведением искусства, вызвало в нем не только удивление, но и показалось ему забавным. Услышав об этом замечании Уэллса, Лоуренс ответил, что, наоборот, книга написана с «громадными претензиями» и является не человеческим документом вроде «Анабазиса» Ксенофонта, но искусственной потугой на искусство. Он также называет ее «угнетающей» книгой без какого бы то ни было поучения."
О поступлении в авиацию."Так, на первом же инспекторском смотру командир спросил Лоуренса, чем он занимался до поступления в ряды авиации; он ответил, что работал в бюро архитектора. Фактически он работал на Бартон-стрит. Тогда ему задали наиболее щекотливый вопрос, а именно — почему он поступил в авиацию. На это он ответил: «Я думаю, что у меня было умственное расстройство, сэр». Этот ответ оказался не столь удачным, и ему пришлось довольно долго убеждать оскорбленного начальника, что он не имел в виду того, что поступление в авиацию было актом и поступком ненормального состояния. Но как объяснение ответ содержал глубокую правду, хотя и не всю. "
"Пытаясь охарактеризовать Лоуренса как человека, мне остается мало что добавить к тому, что я рассказал на страницах этой книги. Представление, которое у меня сложилось о его характере, неизбежно оказалось не больше того, что я смог сам увидеть и размышляя о тех сторонах. какие он проявлял по отношению к другим людям. Контакт со многими людьми, которых мир характеризует как великих людей, приводит к разочарованию или, во всяком случае, к сознанию ограниченности их сил.
Последнее справедливо также и при ближайшем изучении их карьеры. В противоположность этому знакомство с Лоуренсом и более близкое изучение его карьеры повысило мою оценку его успехов как личных, так и общественных.
Такое впечатление производит Лоуренс (или Шоу) при ближайшем знакомстве с ним. Однако всегда имеется другой Лоуренс (и Шоу), который остается неуловимым. Его действия порой настолько сбивают с толку, а его позы настолько изменчивы, что вызывают раздражение даже у друзей, знающих его приемы, — насколько же раздражающими они должны казаться людям, относящимся к Лоуренсу с предубеждением! militera.lib.ru/bio/liddel-hart2/index.html
URL записи"Если бы КонанДойль родился на одно поколение позже, он нашел бы в Лоуренсе готовый тип для своего Шерлока Холмса."
Некоторые фразы начинают звучать двусмысленно, когда оказываются в моем дневнике. Что тут поделаешь... Имеется в виду вот что:"Это чутье Лоуренса привело к дальнейшему расширению круга его обязанностей, а именно — к опросу пленных. Он часто поражал их и ошарашивал своими умозаключениями, выводимыми на основании одежды, поведения и разговора. "
Издание: Лиддел Гарт Б. Полковник Лоуренс. — М.: Воениздат, 1939. У меня есть переиздание. Но одного не понимаю... Зачем наши издали эту хвалебную книгу в 39 году? Они же считали Лоуренса воплощением английского империализма... Может из-за этой фразы:"Лишь однажды пронесся холодный ветерок, когда бюст Наполеона, которого очень любил Черчилль, дал повод Лоуренсу начать восхваление величия Ленина, что весьма не понравилось Черчиллю."читать дальше
Цитаты, которые мне показались интересными..
"Общее выражение, когда лицо спокойно, является скорее суровым, но суровость исчезает, когда Лоуренс говорит или улыбается: у него удивительно приятный голос и обворожительная улыбка. "
Еще во время работы археологом с ним произошло следующее:
"Соблазнившись сведениями о существовании статуи женщины, сидящей на спинах двух львов, которая могла оказаться произведением хиттитов, он, переодевшись в туземную одежду, отправился на розыски в сопровождении одного из своих рабочих. Поскольку район был расположен слишком далеко на севере, чтобы можно было предполагать наличие в нем странствующих арабов, он и его спутник были арестованы по подозрению в дезертирстве из турецкой армии. Они были брошены в шумную и полную насекомых темницу. При падении Лоуренс разбил себе бок, а у его спутника произошло сильное растяжение связок. Всю ночь они пробыли в заключении, обдумывая перспективы принудительной военной службы. Все же утром Лоуренсу удалось подкупить стражу и выйти на свободу. " (Так вот о чем он писал в связи с Дераа, что переносил нечто похожее, но не столь унизительное.)
"Лоуренс поздно вечером на второй день добрался до Хамра и застал Фейсала ожидавшим его.
«С первого же взгляда я почувствовал, что он является именно тем человеком, которого я приехал искать в Аравии, — вождем, который покроет восстание арабов неувядаемой славой. В своем белом шелковом одеянии и коричневом головном уборе, повязанном блестящим золотисто-красным шнуром, Фейсал казался очень высоким и стройным. Его веки были опущены, а его черная борода и бесцветное лицо были похожи на маску по сравнению со стройной спокойной настороженностью его тела». Он напомнил Лоуренсу памятник Ричарду Львиное Сердце в Фонтевро. В действительности внутреннее сходство было еще более глубоким, чем наружное.
После обмена приветствиями Фейсал вежливо спросил своего гостя:
— Нравится ли вам здесь, в Вади-Сафра?
— Да, — ответил Лоуренс, — но далеко от Дамаска.
Это был удар, который заставил вскипеть кровь Фейсала, но вместе с тем скрепил союз между ними, как в те времена, когда двое людей по древнему обычаю вскрывали себе вены и смешивали свою кровь. "
"Идти ночью босиком было опасно, но и останавливаться тоже, так как змеи очень любили забираться под одеяла. Из отряда Лоуренса семь человек были укушены. «Лечение заключалось в перевязывании укушенного места пластырем из змеиной кожи и чтении молитв из Корана, пока укушенный не умирал». Однако четверо из семи от подобного лечения выздоровели. Для Лоуренса, который испытывал ужас при виде всяких гадов, эти дни были испытанием, как и для большинства остальных, за исключением Дода, который приходил в восторг, пугая старших криком «змея!» Лоуренс строго запретил ему кричать «змея», а через час или два он заметил, как Дод и один из сирийцев улыбались и подталкивали друг друга локтями. Проследив за их взглядом, Лоуренс вдруг увидел у большого куста свернувшуюся кольцом коричневую змею, готовую на него броситься. Он моментально отскочил в сторону, в то время как один из его спутников прыгнул и убил змею своей палкой. «Я приказал дать этим мальчишкам по полудюжине ударов каждому, чтобы научить их не понимать моих слов в буквальном смысле, не считаясь ни с чем». Но к словам Лоуренса присоединились голоса других намучившихся из-за них людей, каждый из которых просил добавить от него еще шесть. В результате долг оказался таким большим, что наказание пришлось заменить и приговорить их в дальнейшем к тасканию воды по приказанию женщин, что было еще более унизительным. "
"Поскольку Дераа являлся будущим объектом действий Лоуренса, он чувствовал себя обязанным осмотреть его своими собственными глазами. Для этого он облачился в рваную одежду араба и отправился в сопровождении старика крестьянина через оборонительную полосу.
Некоторое время никто не обращал на него никакого внимания, но у аэродрома он внезапно был схвачен за руку сержантом, заявившим, что его хочет видеть бей. Протестовать было бесцельно, и Лоуренс был доставлен в канцелярию, где в ответ на ряд вопросов он выдал себя за черкеса, что могло послужить оправданием белизны его кожи. Однако это лишь запутало Лоуренса еще больше. Второй раз в своей жизни он оказался насильно зачисленным в турецкую армию и на этот раз с целью, за которую турецкие офицеры снискали себе дурную славу, имея склонность пользоваться новобранцами. В ту же ночь началось испытание, и, поскольку Лоуренс сопротивлялся, он был передан в руки стражи, для того чтобы она его укротила. После того как различные неприятные способы насилия не удались (?), он был избит до потери сознания. Только окровавленный вид избавил его от дальнейших проявлений внимания со стороны турок, и ему удалось бежать из госпиталя, куда его перенесли. Когда Лоуренс, прихрамывая, тащился по дороге, какой-то араб сжалился над ним и, насадив(? Что за перевод... lol) его на верблюда, доставил в Насибин, где он нашел свой отряд. По злой иронии судьбы, именно во время этого бегства ему удалось обнаружить тот скрытый подход к Дераа, на поиски которого он отправился из Азрака. "
"Те, кто видел Лоуренса 26-го, когда он, наконец, прибыл в Акаба, говорят, что он был похож на призрак — настолько он был бледен и казался «не от мира сего».
"Когда однажды днем Лоуренс сидел в своей палатке и читал, к нему подкрался молодой араб племени аджейн, положил на землю великолепный седельный вьюк и исчез. На следующий день он явился снова и принес «такой же красоты седло для верблюда». На третий день он явился, не принеся ничего, и попросил Лоуренса принять его к себе на службу. Звали его Абдудла-«разбойиик». Он сослался на рекомендацию старого капитана отряда телохранителей Фейсала и оказался одним из самых опытных. «Поскольку чувствовалось, что он был вполне подходящим, я тотчас же взял его к себе. Он проводил проверку остальных желающих поступить ко мне на службу, и благодаря ему и моему другому помощнику вокруг меня выросла замечательная банда знатоков своего дела. Англичане в Акабе называли их головорезами, но они резали головы только по моему приказанию."
"Когда Лоуренса спросили, какой бы титул он себе выбрал, тот ответил: «эмир Динамит». Это так к нему подходило, что на некоторое время титул «эмира Динамит» стал его прозвищем у арабов. "
"Интересное впечатление о Лоуренсе того времени высказал майор Стерлинг, сделавшийся в дальнейшем офицером для связи со штабом британских войск. «Прибыв в АбуЭль-Лиссал, расположенный примерно в 5 000 футов над уровнем моря, я нашел Лоуренса, только что возвратившегося из успешного набега на железную дорогу, в его палатке сидящим на великолепном персидском ковре, добытом из какого-либо турецкого поезда. Он был одет, как обычно, в белоснежные одеяния с золотым кинжалом Мекки за поясом. Снаружи, развалившись на песке, находилось несколько арабов из его охраны, занятых чисткой винтовок. Арабы, напевая про себя, несомненно, наслаждались воспоминаниями о каких-либо особенно интересных подробностях той дьявольской проделки, которую они только что закончили. Они представляли собой чрезвычайно интересную компанию численностью около 100 человек. Большинство из них являлось по профессии наемными солдатами. Каждый прославился каким-либо отважным подвигом, а с точки зрения умения ездить верхом и ругаться они были самыми искусными в Аравии. Охрана была весьма необходимой предосторожностью, так как голова Лоуренса была оценена в 20000 фунтов стерлингов, а арабы являлись вероломным народом, пока они вам не присягнули и пока они не получают от вас денежного вознаграждения. Любой человек из охраны Лоуренса с восторгам отдал бы за него жизнь. Имелась и другая причина, почему были нужны отборные люди. Передвижения Лоуренса были внезапными, а его поездки — продолжительными и тяжелыми, и лишь немногие обыкновенные арабы были в состоянии покрывать такие расстояния. Как это ни удивительно, но англичанин смог побить все рекорды Аравии и по быстроте передвижения, и по выдержке.
Что же позволяло Лоуренсу овладеть и держать в своем подчинении арабов? На этот вопрос ответить трудно. Арабы отличаются своим индивидуализмом и дисциплине не поддаются, но, несмотря на это, любому из нас было достаточно сказать, что Лоуренс хочет, чтобы то или другое было сделано, и это делалось. Каким образом он приобрел себе такую власть над ними? Частично это может быть объяснено тем, что Лоуренс являлся как бы душой освободительного движения арабов. Последние поняли, что он оживлял их дело, что он может сделать все и выдержать все даже несколько лучше, чем сами арабы, и что, имея золотой кинжал Мекки, он стоял наравне с шейхами или потомками пророка, что эмир Фейсал обходился с ним, как со своим братом, как с равным, что он, по-видимому, обладал безграничным запасом золота, а средний араб является самым продажным человеком. Однако я думаю, что искать ответа мы должны главным образом в таинственной способности Лоуренса воздействовать на чувства любой группы людей, среди которых он находился, в его умении читать их задние мысли и обнаруживать силы, заставлявшие их предпринимать те или иные действия. "
"Для ускорения своего путешествия в Англию Лоуренс не только принял, но и просил о том, что могло быть названо «честью или наградой», — чина полковника. Его равнодушие к подобным отличиям было настолько общеизвестно, что эта просьба вызвала забавные комментарии. Последние возросли еще более, когда он объяснил, что хотел получить этот чин для того, чтобы быстро проехать через Италию в специальном штабном поезде из Торонто. «Спальные места предоставлялись только лицам в чине полковника и выше. Я ехал вместе с Четвудом в чине полковника (полученном от Алленби) и чувствовал себя великолепно. Я люблю комфорт! Для воинских поездов на переезд требуется восемь дней, а для экспресса с международными спальными вагонами только три дня». "
"Его личный взгляд на «Семь столпов мудрости» как на литературное произведение отражает ту же привычку сравнивать только с создаваемым им самим критерием. Поэтому те похвалы, которые расточали другие его великолепной прозе, описательному повествованию и силе анализа, или вовсе не удовлетворяли Лоуренса, или удовлетворяли в незначительной степени. Однако указание Герберта Уэллса на то, что книга является великим человеческим документом без всякой претензии быть произведением искусства, вызвало в нем не только удивление, но и показалось ему забавным. Услышав об этом замечании Уэллса, Лоуренс ответил, что, наоборот, книга написана с «громадными претензиями» и является не человеческим документом вроде «Анабазиса» Ксенофонта, но искусственной потугой на искусство. Он также называет ее «угнетающей» книгой без какого бы то ни было поучения."
О поступлении в авиацию."Так, на первом же инспекторском смотру командир спросил Лоуренса, чем он занимался до поступления в ряды авиации; он ответил, что работал в бюро архитектора. Фактически он работал на Бартон-стрит. Тогда ему задали наиболее щекотливый вопрос, а именно — почему он поступил в авиацию. На это он ответил: «Я думаю, что у меня было умственное расстройство, сэр». Этот ответ оказался не столь удачным, и ему пришлось довольно долго убеждать оскорбленного начальника, что он не имел в виду того, что поступление в авиацию было актом и поступком ненормального состояния. Но как объяснение ответ содержал глубокую правду, хотя и не всю. "
"Пытаясь охарактеризовать Лоуренса как человека, мне остается мало что добавить к тому, что я рассказал на страницах этой книги. Представление, которое у меня сложилось о его характере, неизбежно оказалось не больше того, что я смог сам увидеть и размышляя о тех сторонах. какие он проявлял по отношению к другим людям. Контакт со многими людьми, которых мир характеризует как великих людей, приводит к разочарованию или, во всяком случае, к сознанию ограниченности их сил.
Последнее справедливо также и при ближайшем изучении их карьеры. В противоположность этому знакомство с Лоуренсом и более близкое изучение его карьеры повысило мою оценку его успехов как личных, так и общественных.
Такое впечатление производит Лоуренс (или Шоу) при ближайшем знакомстве с ним. Однако всегда имеется другой Лоуренс (и Шоу), который остается неуловимым. Его действия порой настолько сбивают с толку, а его позы настолько изменчивы, что вызывают раздражение даже у друзей, знающих его приемы, — насколько же раздражающими они должны казаться людям, относящимся к Лоуренсу с предубеждением! militera.lib.ru/bio/liddel-hart2/index.html